«Те моритури салютáнт, Комбат…» *

Вступление

Для всех мой ротный позывной — «Комбат» —
Майор спецназа ГРУ из Ханкалы;
Кольцов — помощник, старший лейтенант;
Левее Горин, а для нас — Али;
За ним стоят: москвич Попов,
Не создан для войны, интеллигент,
И рядовой из киевских хохлов,
Любимец взвода, позывной — «Студент».

На фланге справа — старшина, таджик,
За годы навидался тут всего,
И земляки с Поволжья: Коля — Ник
И наш сержант — Володя Колесо.
Плюс несколько вновь прибывших ребят —
«Споёмся» в ходе двух — трёх дней…
…А наверху опять нас теребят:
«Готовность — „ноль“, на вылет все скорей…»

Часть I

«Те моритури салютант, Комбат!» —
Отдал мне честь начитанный Студент,
Сказал с натугой, словно дуэлянт,
Не предложив из смятой пачки «Кент».
«Идущие на смерть поют мне гимн», —
Я оглядел свой поредевший взвод…
Из-за брони совсем не видно спин…
Сержант прикрыл своей ладонью рот…

Две трети в кедах, многие в бинтах,
Осталось три часа нам дотерпеть,
Прошла разведка в целом на понтах,
Давным — давно должны мы умереть.
Успеют — не успеют нас схватить,
И как прожить нам эти три часа…
Схватить-то — вряд ли, только перебить,
Их больше сотни — хватит полчаса…

Попробуем дороже жизнь продать.
Я оглядел давно уставший взвод:
«Окопы в полный рост. Не спать — копать»,
Хотя и так всё знает мой народ…
Пошло сначала сразу всё не так.
С горами все давно уже на «ты»,
Трёхдневный поиск — маленький пустяк,
Теперь в кольце… и молим темноты.

Двенадцать пацанов два дня назад,
С «вертушки» спрыгнув на лесистый склон,
Ещё не знали про большой отряд
Из моджахедов с дальних, чёрных гор.
Не добежав до ключевых ручьёв,
Вся группа поняла: они везде.
К обеду мы кормили муравьёв,
Прижавшись под огнём к сырой земле…

…Из первого кольца ушли с трудом,
Забрав тела с собою двух бойцов.
Лежал, весь перетянутый бинтом,
Погибший в первый час, старлей Кольцов.
На плащ-палатке кулем, как мешок,
Приняв удар гранаты на себя,
Уже остыл Попов, и запашок
Засохшей крови чуть мутил меня.

С трудом оторвались и отошли,
Скрываясь за чернильной темнотой,
На склоне маленький лесок нашли,
Он от душманов нас прикрыл листвой. …Рассвет ввязал нас в рукопашный бой.
Решив, что не сумеют скрыться все,
Закрыв глаза, приказ озвучил свой:
«Уходим без „двухсотых“ — налегке».

«Не дай мне Бог такое пережить,
Не дай мне Бог такой приказ отдать,
Смогу ли я теперь спокойно жить…
Простите, хлопцы, — мне живых спасать!»
…Схватив меня рукой за воротник,
Ругался Николай, и старшина
Шептал ему: «Ну, успокойся, Ник,
Пойми, нам жить, — не наша та вина!»

Студент застыл и только повторял:
«Спецназ не оставляет мертвецов».
Ему я кулаком приказ отдал,
Заслон оставив из своих бойцов…
Два новеньких, не помню их имён,
«Лупили» с двух стволов по всей горе,
В условной точке через час поймём:
Ещё две жертвы отданы войне…

Часть ІІ

И вот настал последний, судный час —
Проверить, что начертано судьбой.
Двойным кольцом накрыли снова нас,
Пути отрезав наглухо домой.
Когда спецназ вступает в ближний бой,
Об этом лучше в книгах не писать:
Там кровь струится не ручьём — рекой,
Здесь наше поле, нам не привыкать.

…Я бросил тело через правый бок,
Послал две пули в тёмный силуэт,
Мелькнувший у камней, где я залёг.
А за скалою справа наш Студент,
С двух рук работая, как автомат,
Стрелял с бедра, танцуя, как в кино.
Не пригибаясь, будто дипломат,
Свой пакт со смертью подписал давно…

Катаюсь как юла. Бросок назад.
Швырнул лимонку — и ползком вперёд…
«Смени позицию скорей, Комбат!» —
Из-за скалы мне Колесо орёт.
«Прикрой Али!» — кричу ему в ответ,
Но визгом захлебнулся пулемёт,
И, словно посылая нам привет, —
Залитый кровью, наш сержант встаёт…

Последний взгляд на нас, короткий взрыв —
Душманов сбросило взрывной волной…
И выл, ладонями глаза прикрыв,
Земляк с Поволжья, Коля-Ник, — седой…
Чуть сзади и левей, на высоте,
Уже давно не слышно старшины
И тех двоих, нам приданных детей,
В недобрый час понюхавших войны.

А до «вертушки» меньше полчаса —
Совсем немного в мирной тишине,
Но без бинтов, патронов и врача
Порою — век, умноженный вдвойне…
Порою — миг, в котором вся судьба
Проносится в гнетущей тишине,
И только лишь последняя мольба
Теряется в бездонной высоте…

Часть III

Кричали птицы, и десятки тел
Лежали в разных позах на горе,
Я полз в свою долину и хрипел,
Тащил свой груз на раненой спине.
«Те моритури салютант, Комбат!» —
Шептал, как заведённый, наш Студент.
А я, гася контуженный набат, —
«Мы доползём, держись!» — стонал в ответ.

Я умолял: «Не надо умирать,
Хотя бы ради тех, кто нас спасал,
Нам всем погибшим надо доказать,
Что каждый жизнь свою не зря отдал!
Дадим мы напоследок свой парад!» —
Держал его заботливо рукой
И вдруг с надеждой посмотрел назад,
Когда услышал вертолетный вой…

Эпилог

…Короткой трелью тюкал автомат,
Давал последний, сольный свой концерт.
Последний из живых моих ребят,
Отдавший напоследок мне конверт:
«Я недожил, недолюбил — прости,
Ведь каждому судьбой отмерян пик,
Не плачь, родная мама, не грусти…»
И подпись на конверте — «Коля-Ник».

Вернуться к списку